Там, за туманами

Есть художники, за работами которых охотятся сотни коллекционеров, готовых выложить за них шестизначные суммы. А есть такие, чьи произведения вызывают восторг у миллионов, но обладать ими не может никто. Просто потому, что эти шедевры бесценны и существуют только здесь и сейчас.

К числу последних относится всемирно известный датско-исландский художник Олафур Элиассон. В 2008 году, чтобы просто посмотреть на созданные им четыре искусственных водопада, в Нью-Йорк съехались 1,5 млн туристов, которые в сумме выложили за фантасмагорическое зрелище $ 65 млн.

Способного в буквальном смысле слова из воздуха создать шедевр Элиассона называют человеком-парадоксом. Он много говорит об эмоциях, но сам мало улыбается, восхищается простотой природы, но использует ее для создания технически сложных инсталляций, стремится стать классиком, но не задумываясь демонтирует свои работы после завершения очередной выставки.

Сдержанного в общении исландца, который тщательно обдумывает каждый ответ, мало волнует признание коллег и деньги. Его фантазию и все свободное время уже много лет занимают куда более простые вещи — вода, туман, радуга, пар и даже мыльные пузыри.

С 1995 года, когда Элиассон основал собственную мастерскую в Берлине, он не перестает экспериментировать с природой, искусственно воссоздавая ее главные шедевры.

В 2001 году художник шокировал публику, заполнив все пространство австрийской галереи Kunsthaus Bregenz натуральными материалами — водой, деревом, туманом, грибами и ряской. А в 2003-м в знаменитой лондонской галерее Tate Modern с помощью сотен ламп смелый исландец создал огромный солнечный диск, в свете которого под зеркальным потолком здания парили искусственные облака.

Впрочем, сам мастер признается, что не стремится эпатировать публику. Все, чего он хочет, — научить сотни тысяч посетителей своих выставок взаимодействовать с природой и получать от этого удовольствие.

На первой в Восточной Европе персональной выставке всемирно известного экспериментатора в киевском PinchukArtCenter публике предстоит пройти сквозь разноцветный туман, отразиться в сотне зеркал и дотронуться до радуги.

В разговоре с Корреспондентом Элиассон утверждает, что это доставит украинской аудитории искреннее удовольствие и, возможно, заставит задуматься. Хотя последнее, по его словам, не обязательно.

— Для киевской выставки Вы создали много новых работ. Они имеют какую-то привязку к Украине или Вы ориентировались исключительно на особенности здания PinchukArtCentre?

— Экспозиция была сделана специально под это здание, но я думал и о тех людях, которые придут на выставку. Это очень важно, потому что сюда приходит очень много молодых людей и многие из них посещают музей впервые.

Для меня как художника опыт общения с такой публикой безумно интересен. Дело в том, что в Европе посетители музеев в два раза старше и они посещают музеи регулярно, они были там сотни раз и у них есть очень четкое понимание того, что они там хотят увидеть.

В Киеве все иначе. Люди тут открыты для восприятия чего-то нового, но, с другой стороны, они меньше знают об искусстве. Поэтому нынешняя экспозиция — это два в одном: выставка для конкретного здания и для конкретной аудитории.

— Вам не жаль, что Ваши работы, существующие здесь и сейчас, обычно исчезают после закрытия выставки? Как же стремление художника к вечной славе?

— Не знаю, что на это ответить. Наверное, что бы я ни сказал, это прозвучит эгоцентрично, но на самом деле все великие произведения искусства могут что-то сказать о времени, когда они были созданы. Самый наглядный пример тому — книги. Ценность великих художников в том, что они всегда современны, даже если их произведениям 200 лет.

У меня есть большое желание достичь этого уровня и стать современником тех, кто будет жить через сотни лет. Я не думаю о работах как об экспонатах, которые демонстрируются и практически сразу умирают. То, чем я занимаюсь, — это мой вклад во время, в котором я живу. Это такой диалог между мной и окружающим миром. И не имеет значения, популярен я или нет, это никак не влияет на то, чем я занимаюсь.

— Тем не менее для современников Вы культовый художник, и в современном мире это означает, что Вы должны быть состоятельным человеком. Искусство сделало Вас богачом?

— В обществе действительно существует стереотип, что известный художник — это богатый человек. На самом деле это большая ошибка. В моем понимании известный художник тот, чьи работы действительно прекрасны.

А хорошее искусство и искусство, которое хорошо продается, это не одно и то же. Мир искусства и рынок произведений искус-ства — это две разные категории. Большая часть того, что котируется на рынке, не имеет отношения к искусству. Важно, чтобы общество понимало эти нюансы и не отождествляло богатых художников с талантливыми и наоборот.

— А Дэмиен Херст? Он слывет талантом и при этом продает усыпанные бриллиантами черепа за сотни миллионов долларов.

— Я абсолютно искренне считаю, что Херста сделало богатым не искусство. Нет сомнений, что он очень талантливый бизнесмен, но это не значит, что он такой же талантливый художник.

— Возможно, проблема в том, что современное искусство сложно объективно оценить. Раньше люди смотрели на картину и либо влюблялись в нее, либо оставались равнодушными. Теперь без интерпретации автора большинство работ просто невозможно понять, а тем более полюбить. Вам самому нравится такая трансформация искусства?

— Интересный взгляд… Дело в том, что люди стали очень безразличны. Они смотрят на некую работу, и их это не трогает. Людей вообще ничто сейчас не трогает, и особенно это касается западного мира.

Возвращаясь к вопросу о понимании современного искусства, думаю, оно попросту требует большего осмысления. Это как дружба. Вы не можете просто приблизиться к человеку и стать его близким другом. Чтобы это случилось, нужно время. То же самое с искусством. Когда вы просто проходите мимо какой-то работы, то можете ничего не почувствовать, но через месяц вспоминаете, и что-то в ней становится ближе.

Проблема в том, что в современном мире на это близкое знакомство нет времени. Культура массового потребления этого времени просто не оставляет. Ведь когда вы приходите в магазин, вещи, которые вам хотят продать, должны стать вашими друзьями за несколько секунд, иначе вы выйдете и ничего не купите.

Поэтому даже если речь идет о классических работах, вы их сразу тоже не чувствуете до конца, вы с ними живете, открываете что-то новое. В общем, обычная история человеческих отношений.

— Вашу выставку сложно описать словами, потому что практически все работы оживают только тогда, когда посетители с ними взаимодействуют: входят в разноцветный туман, отражаются в сотнях зеркал, трогают камни, воду. Каких эмоций Вы ожидаете от участников этого действа?

— Ничего конкретного. Главное, чтобы эти эмоции просто были и чтобы они были разнообразными. Людям должно быть интересно. Кто-то может смотреть на работу и думать о смерти, кто-то — о радости жизни. Тут нет догм, и я, искренне скажу, рад, что люди хотя бы в эмоциях не унифицированы, потому что одинаковости в нашем обществе хватает и без этого.

— Вы много говорите об эмоциях, но сами очень редко улыбаетесь. Что доставляет Вам радость?

— О! (Смеется.) Этот вопрос, пожалуй, лучший из всех, что можно было мне задать. Спасибо, что обратили на это внимание, потому что я считаю, что улыбка — это очень важно и интересно. Когда я вижу на улице улыбающегося человека, улыбаюсь в ответ. Если люди вокруг улыбаются мало, отвечаю тем же. В идеале, конечно, я сам должен запускать эту реакцию обмена улыбками, поэтому обещаю Вам сделать над собой усилие.

— Постарайтесь, потому что Киев считается городом, где люди мало улыбаются, и этим он отличается от европейских столиц.

— Я не думаю, что, если люди не улыбаются, они обязательно грустные или злые. Таким образом они защищают себя от окружающих, хотя возникает вопрос: а стоит ли защищаться?

— Продолжим тему эмоций. Вода, свет, туман, которые Вы используете в своих работах, доставляют людям радость. На выставке посетители пытаются непременно к ним дотронуться, побродить внутри. Почему тогда люди просто не выходят гулять на улицу, когда там густой туман? Почему он им неинтересен?

— Извините, может, я буду груб, но люди не замечают туман на улицах только потому, что никто не пытается им его дорого продать. Мы просто отучились видеть великие вещи, которые ничего не стоят. На них нет ценников, поэтому мы проходим мимо.