Интервью Buro 24/7: Ян Фабр

Провокатор, пробуждающий общество

С 7 февраля в PinchukArtCentre работает новая выставка бельгийского художника, скульптора и режиссера Яна Фабра

В Киев художник привез несколько десятков масштабных работ на тему колониального прошлого Конго, искусно выложенных крыльями местных жуков златок. В интервью Buro 24/7 Украина Ян Фабр рассказал о том, что такое "Оргия толерантности", почему он предпочитает не душу, а тело, и где собрал этот миллион переливающихся крыльев.

Вас называют знаменитым провокатором. Возможно ли искусство без провокации?

Я никогда не думаю о том, чтобы провоцировать людей, когда работаю над чем-либо. Все тридцать лет своей карьеры единственное, что я делаю, — это создаю искусство о неизбежных и удивительных вещах. Конечно, иногда случается невольно провоцировать зрителей, когда они не понимают суть моей работы. В этом смысле провокация имеет как негативное, так и положительное значение, — это пробуждение разума. Моя задача как художника — пробуждать мышление зрителей.

Можно сказать, что провокация — один из результатов искусства, пусть и побочный?

Нет, когда вы пробуждаете мышление, вы помогаете человеку начать думать по-другому и узнавать что-то новое с помощью искусства. Это главное, что может подарить художник внешнему миру.

Что сформировало вашу эстетику?

Процесс трансформации из провинциального художника в международного. В то же время, я думаю, мои работы обошло стороной опасное ныне заболевание "международные деньги".

У вас есть люди-ориентиры в искусстве, театре?

Да, на меня повлияли фламандские художники, и в работах выставки в PinchukArtCentre видно, что один из них — Иероним Босх, также Ян ван Эйк, Антонис ван Дейк, Рубенс, — все они являются очень важными художниками для меня. Кроме художников, на меня влияют еще и исторические личности, театральные актеры.

А среди современных личностей есть достойные?

Ровно два современника, которые имели на меня влияние, — это мои мама и папа. А вообще мои герои — это ученые. Я был рад познакомиться с Эдвардом Осборном Уилсоном, с которым мы сейчас вместе работаем над фильмом, и со Стивеном Хокингом. Я люблю читать научные труды блестящих ученых: они влияют на мое мышление в творчестве как на сцене, так и на холсте. 

Ваша выставка в PinchukArtCentre посвящена бывшей бельгийской колонии Конго. Расскажите о символике этих работ.

Это исследование о красоте жестокости и жестокости красоты. Я связал эти понятия с историческим подтекстом, с тем, что мы, бельгийцы, делали в Конго. В качестве материала я использовал надкрылья златок — жуков, которые обитают в том регионе. Эту выставку надо рассматривать в рамках нескольких традиций: моих работ, ведь с 70-х годов я работаю с насекомыми, традиций фламандского искусства и мифологии жука-скарабея — символа перехода от жизни к смерти. Я создал новую схему написания картин с помощью света и отблесков от крыльев жуков.

Где вы взяли столько крыльев?

Поверьте мне, я не убил ни одного из них. В нескольких регионах мира — Индонезии, Малайзии — этих жуков употребляют в пищу как источник белка, а крылья отрывают и выкидывают, как панцирь моллюсков. Мне их доставляли из ресторанов и энтомологических факультетов. 

Вы пробовали себя в различных жанрах. Вы можете назвать один любимый?

Нет. Я слуга красоты.

В фокусе вашего внимания всегда оказывается человеческое тело. Почему не душа?

Мне легче описывать тело, потому что душу я не могу увидеть. Я рожден в странной оболочке, просыпаюсь в ней каждый день, наблюдаю в зеркале, как меняется тело — кожа, глаза, уши. Я изучаю то, что находится внутри и снаружи тела, и спрашиваю себя: "Что это? Что такое кровь, что она значит, откуда взялась?" За тридцать лет я изучил различные жидкости тела — кровь, мочу, сперму, а также кожу и скелет. А последние лет шесть или семь потратил на изучение мозга, самой сексуальной части человеческого тела. Я много работаю с неврологами и другими учеными, недавно закончил работу над фильмом, премьера которого состоится в апреле. Он о Джакомо Риццолатти, который изобрел зеркальные нейроны. Моя выставка Pietas на Венецианской биеннале также была вдохновлена этим исследованием. Этот джентльмен доказал, что определенные нейроны головного мозга задействованы в процессе возникновения эмпатии, подражания и сострадания. Именно такие люди влияют на меня, они дают возможность думать и работать по-другому. 

Можете объяснить, почему сексуальность человеческого тела играет столь важную роль в вашем творчестве?

Мне кажется, так вышло потому, что я родился в стране, где традиция живописи существует параллельно с традицией секса, наркотиков и рок-н-ролла, и это нормально. Я думаю, в нас генетически заложено желание испытывать экстаз от секса, еды, танца; мы в большинстве своем является племенем, которое любит получать удовольствие, и эта традиция проходит сквозь XI-XIII столетия вплоть до сегодняшних дней.

Как вы думаете, должна политика влиять на художников?

Нет, я думаю, умные политики и умное общество должно предоставлять как можно больше возможностей художникам и творческим людям. 

Вы знаете, есть такой современный российский художник Петр Павленков, он выступает против действующей власти, принося себе увечья. Как вы считаете, его можно назвать художником?

Да, я думаю, он художник. И нет, мне не нравятся его работы. Потому что художник должен создавать другую реальность, а его искусству не хватает воображения, которое, по сути, является одним из видов сопротивления и содержит в себе больший призыв к свободе, так как создает новую вселенную. Для меня важно быть сегодня в Киеве, я понимаю, за что борются здесь протестующие. Я приехал в Киев потому, что считаю: мое творчество может быть полезно этой вселенной, ведь я говорю метафорами, символами и не пропагандирую насилие. К тому же, использовать политику в искусстве скучно, приходится адаптироваться к языку политики и медиа. Мои работы не используют язык власти и медиа, они полны иронии.

У вас есть запретные темы?

Нет, потому что в таком случае я был бы судьей и моралистом, а я художник и должен освобождать свое воображение. Но когда вы являетесь режиссером и работаете с людьми — актерами и танцорами, важны взаимоуважение и общее ощущение свободы. Поэтому здесь надо научиться хорошо относиться ко всем людям и не давить на них, заставляя делать то, что им не нравится. 

В спектакле "Оргия толерантности" вы рассказываете о мире, в котором больше нет критериев красоты, веры, свободы, ценности жизни и искусства и так далее. Это можно воспринять как своего рода предсказание. Вы видите выход из этой ситуации сегодня?

Идея создания этой пьесы возникла после одной бессонной ночи в Бельгии. Я не мог заснуть, включил телевизор, и оказалось, что в два или три часа ночи вместо каждого из пятнадцати каналов эфирное время занимают так называемые Telephone Sex Channels. Они работают следующим образом: вы звоните ведущим, при этом звонок платный, выбираете свою характеристику, например, "гей", и затем получаете свой секс по телефону. Это ужасное представление, где все ненастоящее. Это не способ получить удовольствие, это способ контроля над людьми и экономикой. Чем чаще одинокие люди туда звонят, тем меньше они стремятся что-то делать во внешнем мире, и тем больше денег у них вытягивают. Это вещи, которые мы должны остановить в нашем обществе, потому что секс — это ведь что-то прекрасное, непристойное, тайное и фантастическое, это удовольствие, а кто-то хочет превратить его в плохой экономический продукт. Это ненормально. И это в Бельгии, где ультраправые силы получают все больше голосов и национализм набирает силу. А история учит нас, что национализм приводит к крайностям, фашизму, и в один момент в моей или в вашей стране это случится. Мы все принимаем такую политику, художники посвящают ей работы и тем самым дают политикам возможность реагировать, дают им платформу и внимание. Об этой ситуации в моей стране и идет речь в пьесе, а "Оргия толерантности" может возникнуть везде, в любом месте.

Есть планы привезти на Украину свои спектакли? Думаете, украинцы к ним готовы?

Да, я пытаюсь привезти театральные постановки на Украину, но это не так просто, потому что люди здесь все еще слишком консервативны, — так объяснили мне кураторы Экхард Шнайдер и Бйорн Гельдхоф. Но если меня пригласят, я приеду на Украину снова с большим удовольствием.