Актуальность как болезнь и как преимущество. К итогам 52-й творческой биеннале в Венеции

Выставка Reflection экспонируется в Киеве в PinchukArtCentre с начала октября (и, судя по всему, до начала нового, 2008 года). А возле Бессарабки в уикенд - заметные очереди... После треска «светских хроник» (в аккурат к презентации), кажется, пиар-туман уже рассеялся. И «перед восходом солнца» эту выставку следует однозначно определить как колоссальную - в арт-контексте Украины. Да, можно начинать с цен и сумм - они впечатляют, они зашкаливают за миллионные рубежи. Хотя легче воспользоваться методом аналогии, как то уже сделано, поясняя, что до нас «снизошли» творцы уровня Питера Гринуэя, Квентина Тарантино и Дэвида Линча. И если вы даже не поклонники ни одного из них, их вклад в искусство несомненен. Проблема, что есть современное искусство, к счастью, вновь обострилась: а чем оно, по большому счету, занимается? Сразу необходимо уточнить: речь пойдет об искусстве, которое со временное или новейшее. Новейшее искусство, представленное в экспозиции Reflection, колоссально еще и по значимости вклада его создателей в развитие современного мирового искусства. Здесь требуется обоснование, а вот попробуйте наскоком освоить Дэвида Линча или Гринуэя! Тем паче за один обход, не зная контекста, адекватно понять невозможно, а каково объяснить это сейчас, в небольшом по объему материале? Огромное фото, пять-семь метров, это как положить набок двухэтажный дом, на нем громадный Джефф Кунс занимается любовью с порнозвездой, депутатом итальянского парламента Чиччолиной. Шок, стресс, неловкость - но ведь это же экспонат Музея современного искусства в Дюссельдорфе! Одно дело читать «про это», другое - увидеть «на власнi очi»... Так начинались мои штудии современного искусства в Германии (было сложно, иногда психологически тяжело), но там было представлено то, во что верилось. Было понятно, почему так. Украинским зрителям сложнее - им мало что поясняют, этому негде подучиться у нас, а реляции о цене только сбивают с толку. С самого начала следует оговориться, что экспозиция неоправданно плотная. Поэтому многие прекрасные произведения оказались «затертыми», они требуют отдельной экспозиции и отдельного рассмотрения. Поэтому придется оставить в стороне творчество Андреаса Гурски, Петера Уклански, суперзвезды Такаши Мураками, Сэм Тейлор-Вуд, остановившись исключительно на гиперзвездах и том, что соответствует названию Reflection. Намеренно оставленное без перевода, с опрокинутым отражением Reflection позволяет, как это свойственно английскому языку, вбирать все смысловые обертоны одновременно: и как отражения, и физикалистски: рефлекс, затемнение, пятно, и как вошедшее через философский лексикон размышление о смысле своего «я-бытия», обдумывание. А Энтони Гормли на круглом столе так и говорил: «Всегда перед настоящим искусством стоит только один вопрос: «кто я есмь?», и решается он автором практически всегда движением от самого себя, а в ХХ веке от своей телесности. Определив себя телесно, можно начать ощущать себя живым, значимым и действенным». Художник подсказывал, что многие из его принципов зиждутся на феноменологии. Не будем сейчас углубляться еще и в феноменологию, вкратце сошлюсь на один из ее принципов: epoche - воздержание, отказ от установок обыденного сознания, которые затемняют (reflection) рефлексию по поводу самого себя. Проще говоря: «Человек есть мера всех вещей» и «Познай самого себя». Или, словами Гормли, «начинать можно только исходя от самого себя». Направление «Новая телесность» предполагает «субъективную корреляцию до объективного знания, понимания». И именно это предполагает самая фантастическая из всех объектов и инсталляций работа Энтони Гормли «Слепой свет». Автор рассказывал, что люди, оказавшись в столь плотном тумане, в ситуации абсолютной потери ориентиров, начинают терять самих себя, а реагируют обычно паникой либо эйфорией. У нас чаще слышалось животворное хихиканье... (печаль). Большинству вспоминается мультик «Ёжик в тумане», видимо, по подсказке скульптуры Гормли же «Под моей кожей YII», там человеческая фигура, составленная из колючек, «наїжачилась». Четыре скульптуры человека, на слегка согнутых ногах, сгорбленного, составленного из кубиков (разобранного и вновь сложенного) или пружинок, также апеллируют к телесности, ее разъединенностью с сутью человеческой. Художник подчеркивает, что речь идет не об анатомии, а феноменологическом опыте - прямого помещения себя в пространство без координат, саморефлексии, необходимости «самокопания». Как и в другом случае, уже Дэмиэна Хёрста. Эти ужасающие отрезанные головы быков. А запах! И все для того, чтобы достучаться, добиться проникновения в идею, пусть и жестко, что человек не суть мясо. А тело - не подставка для головы, хотя и голова, отделенная от тела, тоже уже не вы: а вы - мертвы. Просто. И убедительно. И запоминающееся. Лидера уже вошедшей во все анналы современного искусства группы YBA - Young British Artists (Молодое британское искусство) также занимает тема телесности и даже физикализма. Его классика, шестиметровый пластмассовый торс, словно гиперболично увеличенная анатомическая модель, как и известная абсолютно всем «акула» (плавающая в формальдегиде - «контраверсийная» поначалу). Называется она, кстати, «Физическая невозможность смерти в представлении живущего». Вот здесь-то и я подарю вам образ: «Когда вы глядите на себя в зеркало в ванной, как часто на вас оттуда смотрит «мясо»? Не может же человек жить и не думать (хоть изредка): что там, внутри, ведь это еще «я» или уже не «я», и что «я» суть существо телесное, «мясное», а если его «испортить», то и душа моя (возможно, даже бессмертная) погибнет, не так ли? И это подействовали не головы, а та, с содранной кожей - красивая, дорическая скульптура Святого Варфоломея. Все просто, ведь речь идет о том, как докопаться до человечного в человеке. Западные специалисты обозначают творчество Дэмиэна Хёрста как исследовательское, чьи инсталляции больше похожи на экспозиции естественно-научного музея, нежели на художественные. Он любит давать своим работам пышные названия, как, например, тот здоровенный торс 2000 года - «Гимн! - теории, модели, намерения, результаты», он тоже с содранной кожей. Были и воспроизведения аптек, инсталляции и живопись с неимоверно «привлекательными таблетками и пилюлями». Это та же, но другая тема телесности, в частности (внимание!) - «Любви к болезни». Но и тема смерти как высшем способе оценки своего бытия. Неимоверно красив «Живо­писный взрыв», развитие темы 97-го года, на этот раз материалом для него послужили бабочки. Кто-то спросит: «Живые?», имея в виду «настоящие?». Да, настоящие, из них же выложено и «Обоготворение», которое издали смотрится очень умиротворяюще. Хотя, как по мне, более поучительным был бы голубь, невесть как подвешенный, - парящий в стеклянном шкафу. При лобовом рассмотрении он один, а при медленном обходе - осматривании - троится, рефлектирует, отражаясь. Пришло время неизбежной вставки: объекты новейшего искусства требуют обхода, отхода, осматривания, ознакомления со словом, рефлексии. И здесь вам пригодится как тренировочное пособие объект «Воскресение». Там на перпендикулярно скрепленных стеклах распят скелет, а об опасности прозрачных углов предупреждает специально приставленный человек. Они зеркалят, а если происходит совпадение по росту, то зрители, проходя, «надеваются» кожей на скелет, а потом еще и немного «подтягивают» его за собой. На выставке в этот раз - изрядно скелетов, потому что направлением «постгуманизм» занимаются много известных художников, от Маурицио Каттелана, Катарины Фрич до группы Post humain. Если говорить об экспозиции в целом, особенно ее украинской части, тема Refleсtion очевидно присутствует лишь у Ильи Чичкана, в интерактивной форме, эдакой динамичной рефлексии. И не рассказать о Джеффе Кунсе невозможно. Он гиперзнаменит своими гигантскими, 13-метровыми, цветочными собачками; увеличенными до 3,5 метра баллоновыми пуделями из хромированного металла; он - продолжатель дела Энди Ворхола в иронизировании над пристрастиями обывателей. Продолжатель дела поп-арта раздувал гламурные скульптуры и объекты до шизофренических размеров, что трактовалось специалистами как саботаж либо «выражение крайнего оптимизма и отражения экономического бума 80-х». Джеффа Кунса называли «Уорхолом подчеркнуто дурного вкуса». Он работает с товарами массового потребления, культурой рекламы и серийного производства - их можно отнести к категории китча. Увеличенные, вырванные из своей среды и помещенные в пространство галереи, они становятся эстетическим свидетельством потребительской культуры ХХ века. Творчество Кунса сопровождалось скандалами, вопросы авторства его творений становились предметом дискуссий. Но он регулярно заверял, что его искусство лишено иронии, что оно безыскусно, обращено к массовой аудитории. Сам факт его прибытия в Киев - это удручающая возможность увидеть его не playboy'ем - он оказался невысок ростом, уже не ослепительно красивым, хотя по-прежнему attractive (хорош собой) и умен. Его постворхоловская живопись также стала частью коллекции Виктора Пинчука. С сугубо просветительской точки зрения, переоценить выставку Reflection невозможно. Это нужно и важно знать, видеть, смотреть и начинать рефлексировать по поводу собственного бытия прочувствованным образом. А для этого ведь и существует новейшее и современное искусство.